Законодательно закреплённое право (а не только самобытная традиция) размещать в гербах и печатях орденские знаки появилось в Российской Империи впервые 27.11.1769 г.
Статья 13-я Статута учреждённого в тот день ордена Св. Георгия предусматривала: «Орденский крест дозволяется употреблять Кавалерам в гербах и печатях» (ПСЗ 13387). Следует обратить внимание на следующие моменты: 1. Дозволялось размещать не все орденские знаки (перечисленные в статье 7-й Статута: звезда, крест, лента), а только орденский крест. 2. Крест дозволялось употреблять только Кавалерам, т.е., это не было наследственно передаваемое право. 3. Крест дозволялось употреблять и в гербах и в печатях. Краткость формулировки не позволяет дать точный ответ, каким именно образом орденский крест мог помещаться в гербе – в качестве ли одной из фигур в гербовом щите, в качестве ли внешнего украшения (под щитом, на шее шлема и т.д.), или же гербовый щит мог накладываться на орденский крест.
Точно такая же краткая формулировка, слово в слово, с теми же ограничениями, была повторена в статье 17-й Статута учреждённого 22.09.1782 г. ордена Св. Владимира (ПСЗ 15515).
Только 05.04.1797 г. законодатель расширил это право и на другие, ранее учреждённые ордена, Св. Андрея, Св. Екатерины, Св. Александра и Св. Анны, но при этом произошли серьёзные изменения в подходе. В статье 23-й утверждённого тогда «Установления о Российских Императорских орденах» говорилось: «Дозволяется каждому Кавалеру знаками ему пожалованными украшать печати и прочие вещи, в которых изображение фамильного его герба или вензеля употребляется» (ПСЗ 17908). Суть изменений сводилась к следующему: 1. Теперь дозволялось размещать не только орденские кресты, но и прочие орденские знаки, т.е., ленты и звёзды. 2. Орденские знаки дозволялось употреблять только на печатях – о гербах уже не говорилось. Так как в этом «Установлении» орденá Св. Георгия и Св. Владимира не упоминались (хотя формально эти ордена не упразднялись, но пожалования ими в это Царствование не производилось), остаётся неясным, распространилось ли и на кавалеров этих орденов нововведение 1797 г. или же они могли пользоваться нормами ранее утверждённых Статутов их орденов. Оставался не вполне чётко урегулированным вопрос, разрешалось ли помещать орденские знаки в печатях в качестве дополнительного сфрагистического элемента, при условии наличия на печати фамильного герба или вензеля (т.к., вроде бы, использование одних орденских знаков без фамильного герба или вензеля не предусматривалось), или они могли использоваться в качестве дополнительного геральдического элемента в гербах, помещаемых на печатях? Мы склонны считать правильным первый вариант, т.к. он корреспондируется с концепцией, изложенной в указе от 01.01.1798 г. об утверждении 1-го тома Общего Гербовника: «все гербы в Гербовник внесённые, оставить навсегда непременными так, чтобы без особливого Нашего, или преемников Наших повеления, ничто ни под каким видом из оных не исключались и вновь в оные не было ничего прибавляемого» (ПСЗ 18302): внесение каких-либо дополнений в гербы становилось прерогативой ВЫСОЧАЙШЕЙ Власти, что служило развитием запрета 1722 г. дворянам «своеволно герб» принимать. В этом ключе орденские знаки могли рассматриваться как аугментация, разрешение на включение которой в герб могло последовать только в индивидуальном порядке и только по ВЫСОЧАЙШЕЙ Воле, а не как элемент, который включался в герб по желанию самого гербовладельца. Это также подчёркивало не наследственный характер такой символики: печать с орденскими знаками являлась личной, связанной с конкретным владельцем-кавалером и могла передаваться по наследству только как материализованная историческая память без возможности её практического применения новым владельцем, в отличие от герба, которым, согласно классической винклеровской формулировке «называется наследственно (выделено нами – Дм.Б.) передаваемое символическое изображение, составленное на основании известных правил».
При утверждении Статута ордена Св. Анны 14.04.1829 г., права Аннинских кавалеров по сравнению с 1797 г. были расширены – орденские знаки разрешалось употреблять и в гербах: согласно статье 13-й Статута, «каждому Кавалеру ордена Св. Анны дозволяется употреблять знаки сего ордена в гербах и печатях» (ПСЗ-2 2820). Следует обратить внимание на то, что в «Установлении» 1797 г. говорилось о «фамильном гербе», тогда как в Статуте 1829 г. (как и в более ранних Статутах орденов Св. Георгия и Св. Владимира) о фамильном характере герба не упоминалось, что, возможно, можно рассматривать, и как указание на дозволение использовать орденские знаки только в индивидуальном, личном гербе, но и более расширительно, учитывая общий наследственный характер гербов.
Статья LV-я новой редакции Статута ордена Св. Георгия 06.12.1833 г. также расширила права Георгиевских кавалеров по сравнению с 1769 г. – разрешалось употреблять орденские знаки вообще, а не только крест: «Орденский знаки Св. Георгия дозволяется употреблять в гербах и печатях» (ПСЗ-2 6611).
Только 28.05.1839 г. право, с формулировкой повторяющей указ 1797 г., было распространено на включённый ещё 17.11.1831 г. (ПСЗ-2 4948) в имперскую орденскую систему бывший польский орден Св. Станислава. Параграф 73-го утверждённого тогда Статута этого ордена гласил: «Каждому кавалеру ордена Св. Станислава и сопричисленному к сему ордену дозволяется украшать пожалованными орденскими знаками печати и другие вещи, на которых изображение фамильного герба или вензеля употребляется» (ПСЗ-2 12385; кавалерами назывались пожалованные орденом, «исключая только лиц духовных, которые, по приличию их сана, не именуясь кавалерами, сопричисляются к ордену» (там же, § 71), при этом, «лица Грекороссийского духовенства» к награде орденом Св. Станислава не представлялись (там же, § 51)).
22.07.1845 г. были утверждены новые редакции Статутов орденов Св. Владимира и Св. Анны. Статья XI-я нового Статута ордена Св. Владимира предусматривала: «Кавалерам сего ордена, а равно сопричисленным к оному лицам духовного звания, дозволяется украшать орденскими знаками печати и другие вещи, на которых употребляется изображение фамильного герба, или вензеля» (ПСЗ-2 19227). Т.о., по сравнению со Статутом 1782 г. право было расширено на все орденские знаки (как и для ордена Св. Георгия), но сфера применения сокращена до печатей; также появилось уточнение «фамильный герб».
Аналогичная формулировка была внесена и в статью XXIII-ю нового Статута ордена Св. Анны: «Кавалерам сего ордена, а равно и сопричисленным к оному лицам духовного звания, дозволяется украшать орденскими знаками печати и другие вещи, на которых употребляется изображение фамильного герба или вензеля» (ПСЗ-2 19228). Т.о., по сравнению со Статутом 1829 г. сфера применения также была сокращена до печатей, как было и в «Установлении» 1797 г.
Следует отметить, что если первоначально все степени орденов приносили лицам духовного звания и лицам, состоявшим в службе гражданской или военной, потомственное дворянство, то позднее правила нобилитации по орденам были ужесточены. С 10.10.1826 г. лица купеческого звания, пожалованные орденами, стали признаваться уже только личными дворянами (ПСЗ-2 640), а с 10.04.1832 г. и вовсе только потомственными почётными гражданами (ПСЗ-2 5284 § 9 п. 2). Позднее ужесточение коснулось не только купцов, но и духовенства и чиновников. Так, для них с 22.07.1845 г. потомственное дворянство приносила только 1-я степень ордена Св. Анны (ПСЗ-2 19228, ст. XXVIII), с 28.06.1855 г. 1-я степень ордена Св. Станислава (ПСЗ-2 29466) и с 28.05.1900 г. первые три степени ордена Св. Владимира (ПСЗ-3 18681), а младшие степени этих орденов приносили только личное дворянство. Это создавало известную коллизию, т.к. в Статутах орденов не говорилось о каких-то меньших правах в плане размещения орденских знаков для кавалеров, получивших только личное дворянство или даже только потомственное почётное гражданство, и повышение планки для получения потомственного дворянства по этим орденам никак не отразилось на прописанных в соответствующих Статутах правах кавалеров на использование орденской символики. Это позволяет предположить теоретическую возможность законного существования фамильных гербов являвшихся кавалерами орденов и личных дворян с 1826 г. и потомственных почётных граждан с 1832 г., что, возможно, находит дополнительное подтверждение в известных планах узаконения гербов лиц указанных состояний, разрабатывавшихся в 1855 г. Б.В. фон Кене и реализованных спустя почти 140 лет в рикмановском геральдическом кодексе 1991 г., предусматривавшем особую корону для гербов потомственных почётных граждан (личные дворяне логично имели личное право на обычную дворянскую корону).
Из всех имперских орденов, в указанном аспекте долгое время оставался «обделённым» также включённый 17.11.1831 г. (ПСЗ-2 4948) в имперскую орденскую систему бывший польский орден Белого Орла. Только статьёй 197-й «Учреждения орденов и других знаков отличия» 3-го издания Общего Свода законов Российской Империи, известного как издание 1857 г., утверждённого 12.05.1858 г. (ПСЗ-2 33140; в издании 1876 г. статья 189-я, в изданиях 1892 и 1906 гг. статья 141-я), на его кавалеров было распространено общее действие вышеупомянутого указа 05.04.1797 г.: «Каждому кавалеру дозволяется пожалованными ему знаками украшать печати и прочие вещи, в которых изображение фамильного герба или вензеля употребляется». Это правило распространялось на кавалеров всех остальных орденов, но также возникала известная коллизия, т.к. статья 386-я изд. 1857 г. (374-я изд. 1876 г., 316-я изд. 1892 и 1906 гг.) того же «Учреждения» предусматривала для Георгиевских кавалеров бóльшие права: им, по-прежнему, дозволялось пожалованными орденскими знаками украшать не только печати, но и гербы: «…в гербах и печатях употреблять сии знаки дозволяется».
Следует отметить, что в новых редакциях Статутов орденов Св. Владимира и Св. Анны 1845 г., а также в Статуте ордена Св. Станислава 1839 г. в статьях, касающихся рассматриваемого вопроса, говорилось о кавалерах ордена и «сопричисленных к оному лицах духовного звания» (в Статуте Св. Станислава о «сопричисленных к ордену» лицах духовных). Несмотря на сложившуюся традицию именовать всех пожалованных орденами кавалерами, лица духовного звания так не именовались, т.к. согласно статье 195-й изд. 1857 г. (186-й изд. 1876 г., 138-й изд. 1892 и 1906 гг.), «каждое лицо, орденом пожалованное, именуется кавалером того ордена, исключая только лиц духовного звания, кои, по приличию их сана, не именуясь кавалерами, сопричисляются к орденам». Это положение было закреплено 12.10.1821 г. (ПСЗ 28782). Таким образом, лица духовного звания, сопричисленные к орденам Св. Владимира, Св. Анны и Св. Станислава, имели преимущество перед сопричисленными ко всем прочим орденам, т.к. для сопричисленных к ним право размещать орденскую символику не предусматривалось.
Если подвести итог, то можно констатировать следующую ситуацию, существовавшую к 1917 г.:
Право на использование орденской символики было предоставлено кавалерам всех орденов: кавалерам Св. Георгия 27.11.1769 г., Св. Владимира 22.09.1782 г., Св. Андрея, Св. Екатерины, Св. Александра и Св. Анны 05.04.1797 г., Св. Станислава 28.05.1839 г., Белого Орла не позднее 1857 г.
Первоначально разрешалось использовать только орденский крест (Св. Георгий и Св. Владимир), а затем, начиная с 05.04.1797 г., и все прочие орденские знаки (детализировано для Св. Георгия с 06.12.1833 г., для Св. Владимира с 22.07.1845 г.).
Орденскую символику первоначально можно было помещать и в гербах и печатях (Св. Георгия с 27.11.1769, Св. Владимира 22.09.1782–22.07.1845, Св. Анны 14.04.1829–22.07.1845), а затем, начиная с 05.04.1797 г., только на печатях (за исключением ордена Св. Георгия), при этом, на печати должно было присутствовать изображение фамильного герба или вензеля и в качестве самостоятельного элемента (элементов) орденский знак (знаки) выступать не мог (не могли).
Это право распространялось непосредственно только на кавалеров орденов, и не имело характера наследственного права.
На лиц духовного звания, сопричисленным к орденам, это право распространялось только до 1821 г., затем было восстановлено по орденам Св. Владимира и Св. Анны с 1845 г. и введено по ордену Св. Станислава 1839 г., и вновь отменено не позднее 1857 г.
Несмотря на многолетний период существования имперской орденской системы, существующее на сей счёт законодательство не было лишено известных внутренних противоречий и не всегда давало однозначные ответы для практикоприменения, что опровергает мнение некоторых современных исследователей о том, что «наградная система Российской империи была одной из наиболее четко организованных, продуманной до мельчайших деталей» (Парадиз А., Сычев В. Наградная система Российской империи. Ордена Российской империи).
Что касается реального применения этих норм, то случаи прямого использования орденских знаков в утверждённых гербах (помимо печатей, а также гербовых экслибрисов) исключительно редки. В качестве примера можно привести дипломный герб Осипа Михайловича Гладкова 1829 г. («Щит разделён на две половины; в верхней половине в голубом поле вверху изображён Орден Святого Победоносца Георгия» (ДС IV, 49; на рис. вверху слева)) и герб рода дворян Андреевских 1917 г. («В главе щита Георгиевская о трёх чёрных и двух оранжевых полосах лента вдоль, обременённая крестом военного ордена Святого Великомученика и Победоносца Георгия» (ОГ XXI, 30; на рис. вверху справа)).
В новейшей геральдической истории встречается использование орденских знаков в гербах не кавалеров, а их потомков. Так, в гербовом экслибрисе Александра Никитича Севастьянова, утверждённом Коллегией Департамента Герольдии РДС 20.09.1994 г., был помещён шлем «со знаком ордена Святителя Николая Чудотворца на орденской ленте на шее» (СГЭ I, 23), хотя награждение его деда Бориса Александровича Севастьянова документально не подтверждено.
© Дмитрий Александрович Бойко, Предводитель Запорожского Дворянского Собрания (2016-2019), Запорожье (Украина), 2023
