Рождественские праздники — прекрасное время вспомнить о том что объединяло — и объединяет доныне — многие поколения дворянских семей. В России разговор о благотворительности уместен всегда, тем более благотворительности не как хобби и приятном времяпрепровождении, а о семейно трациции. Исполнени долга не только перед живущими, но и перед ушедшими — поколениями предков, не мыслившие собственное благополучие вне подлинно христианского попечения о ближних.
Наш собеседник — княжна Мария Андреевна, прямой потомок владимирского князя Всеволода Большое Гнездо из рода Рюриковичей. Младший сын князя, Иван, стал родоначальником князей Гагариных, верой и правдой служивших России как по военной, так и по административной части: князь Сергей Сергеевич (1795—1852)— директор Императорских театров, князь Сергей Иванович (1777—1862) — председатель Московского опекунского совета, князь Григорий (1876—1905), вахтенный начальник броненосца «Александр III», погиб в Цусимском бою, князь Андрей (1851—1920), изобретатель, первый директор Петербургского политехнического института. Казначей Ассоциации Дворянских Родов, княжна Мария имеет многолетний опыт создания и управления благотворительными проектами. Именно она создала и руководила работой Гагаринского Фонда, до недавнего времени поддерживавшем целый ряд филантропических инициатив:
— Гагаринский Фонд, проработавший в России 11 лет и был одним из первых фондов, работавших в рамках концепции венчурной филантропии в России. Мы вложили в российское благотворительное движение более 4 миллионов долларов, поддерживая три основные группы организаций – правозащитные, экологические и социальные. Нашим основным интересом была именно системная помощь, включающая и обучение и консультирование благотворительных организаций. Примерами правозащиных организаций были «Гражданский контроль», Институт свободы информации и ряд других, известных на тот момент организаций этой направлености. Самой известной экологической организацией, которую мы финансировали была организация Беллона. Среди социальных инициатив были такие известные как Упсала-цирк, Ночлежка, Родительский мост.
Какими принципами Вы руководствовались при отборе проектов?
Нашим основным интересом была именно системная помощь, включающая и обучение и консультирование благотворительных организаций. При оценке проектов, предлагавшихся к финансированию мы в первую очередь фокусировались на социальном результате, который мы получим в результате успешного выполнения проекта, так как видели нашу работу способом улучшения социума, влияния на жизнь людей, находящихся рядом с нами.
Одной из наших задач также было продвижение идеи благотворительности, демонстрация примеров того, что это полезно и это можно делать успешно. Именно поэтому Гагаринский Фонд не поддерживал идею «анонимной благотворительности», которая, в ряде случаев, возможна в личной благотворительной деятельности, но бессмысленна и даже вредна в институциональной.
Были и неудачи. В частности, организационно слабые группы единомышленников в двух случаях практически распались в результате получения наших грантов, так как плохо владели техникой управления ресурсами. Также, в начале нашей деятельности мы дали несколько грантов организациям, работающим с детскими домами. Впоследствии мы глубже изучили эту работу и выяснили, что детские дома не являются эффективным устройством детей-сирот, таким образом эти гранты считаю неудачными.
Расскажите пожалуйста о формах эффективной благотворительной деятельности…
Если задать вопрос по поводу эффективности благотворительности обычному человеку, то с высокой долей вероятности он ответит, что самая эффективная благотворительность – адресная, личная. В этой ситуации предполагается, что деньги, пища, медикаменты и др – вручается непосредственно получателю помощи, прямо, самим благотворителем. Почему это кажется самым эффективным видом помощи? Потому что нет посредников, потому что у «благотворителя» (дарителя) есть ощущение, что он сделал доброе дело – увидел своими глазами одариваемого (нет сомнений в том, что помощь необходима), есть ощущение причастности. Так легче расстаться с деньгами или другими ресурсами, видишь мгновенный результат.
Поэтому, думаю, и начиналась благотворительность в России именно с такого вида помощи. Дать денег нищему, приютить бродягу, пустить погорельцев переночевать, накормить сирот. Вот я – добрый, а вот сирота – бедный. Я ему что-то даю, помогаю – и чувствую себя в этот момент хорошим, живущим по божьим законам, благородным человеком. Творю благо. Проблема только в одном – такая помощь разовая, она временно помогает получателю, но не решает его проблему.
Системная же благотворительность появляется значительно позже именно потому, что она отдается в руки общественных институтов. Вместо того, чтобы приютить бродягу можно создать «ночлежку», дом призрения, построить больницу или школу. С одной стороны – это более стратегическая помощь, нацеленная на общественное благо, на преодоление социальной проблемы, а не на разовую помощь конкретному человеку, попавшему в трудную ситуацию. С другой стороны, обычного человека, который хотел бы сделать доброе дело, смущает, что в процесс помощи встраиваются посредники – государственные органы, персонал этих заведений и, при хроническом отсутствии доверия в обществе, есть подозрение, что часть выделенных ресурсов будет израсходована не эффективно. Конечно, этот вид благотворительности зависит от многих факторов, в том числе эффективности функционирования государственных институтов, мотивации сотрудников этих учреждений и др. Системная благотворительность во многом зависит от государственной системы и культуры социума, к сожалению.
Вернёмся к “каталогизации” благотворительной деятельности…
Кроме деления благотворительности на лично-индивидуальную и системно-социальную, по получателю ресурсов, можно обнаружить и две основные формы благотворительности, в зависимости от предпочтений в поведении «дарителя». В зависимости от того, каким образом даритель хочет участвовать в «творении блага», можно выделить благотворительность, основанную на материальных ресурсах, то есть – когда благотворитель выделяет деньги (пищу и др) на осуществление помощи – и личной и системной.
Другая форма участия благотворителя в филантропической деятельности – основана на личных нематериальных ресурсах – благотворитель готов и предпочитает отдавать собственные время, усилия, профессиональные навыки для помощи «получателю блага». К этой форме благотворительности относится волонтерство и помощь «pro bono» (бесплатное для получателя оказание профессиональных услуг).
Достаточно очевидно, что обязательное условие материальной формы благотворительности – это наличие материального ресурса у дарителя и наличие мотивации этот ресурс вложить в «творение блага». Эта мотивация, если дойти до ее основания – желание быть и чувствовать себя «хорошим», достойным, милосердным и благородным человеком.
Какая форма кажется Вам наиболее интересной?
Волонтерская. Мне она кажется наиболее интересной, так как она объединяет «дарение» ресурсов и собственное непосредственное участие в деятельности на благо общества. В обществе, однако, не всегда есть понимание, что волонтерская деятельность также есть акт благотворительности. Чаще значительно более мотивированный и целостный, чем благотворительность материальная, которая предполагает просто выделение ресурсов. Участие человека в непосредственной социально-значимой деятельности его чрезвычайно мотивирует, он начинает разделять «миссию» помогающей деятельности и ощущать сопричастность с происходящим. Кроме того, часто такая деятельность резонирует с православным понятием «смирения», тем самым связывая человека с полем национальной культуры.
Венчурная филантропия, таким образом, представляется одним из наиболее целостных видов благотворительности с позиции донора, так как она объединяет материальную и волонтерскую формы «творения блага»…
Каковы Ваши планы после отъезда из России?
Сейчас наступило сложное время, когда многим нашим соотечественникам нужна помощь – и тем, кто выехал за пределы России и, тем, кто остался. Благотворительность – не сословная, а национальная – снова необходима, необходимо продумать систему и возможные методы помощи всем, кто в трудной ситуации. Очевидной возможностью является помощь “Pro Bono”, то есть профессиональная помощь на безвозмездной основе – таких профессионалов как консультанты, финансисты, психологи, рекрутеры и др. Если мы все сможем скоординировать наши действия – возможно будет получить систему помощи для русскоязычной эмиграции.
—
Разбросанные по Европе и миру сообщества русских людей уже давно и прочно связаны друг с другом чередой проектов по сохранению памятников отечественной истории и культуры. Кажется, настало время позаботиться о социальном наследии, возрождая общественную жизнь и стимулируя общение и взаимопомощь. Одна из главных задач Ассоциации — поделиться опытом дворянской благотворительности, помочь в обучении руководства и персонала филантропических инициатив, организации и управлении проектов в области системной благотворительности, в том числе с привлечением общественных и частных организаций, с дворянством напрямую не связанных…
Укоренённая в традициях и делах дворянского благо-творения, российская филантропия ныне, как может быть никогда ранее, нуждается в творческой инициативе и энергии подвижничества.
